Вести об отречении царя, Февральской революции 1917 г. в России и образовании Временного Правительства дошли до Шемахи в первых числах марта и ввергли все общество в смятение, которое очень быстро перешло во всеобщее ликование и радость. «Только некоторые представители власти, русские чиновники, принадлежащие к «черносотенным партиям» сильно растерялись и расстроились» - писал в эти дни Аббас Саххат, объясняя причину, приведшую население «в невероятно возбужденное состояние, ощущением долгожданной свободы и раскрепощения».

2 марта городские власти собрали всех жителей города перед зданием Городской управы. Первым обратился к народу Имам Шемахи, председатель Мусульманского меджлиса Бакинской губернии, губернский казий и муфтий Закавказского духовного управления Мустафа Эфенди Агазаде, который пояснил суть, цели и значение случившегося, и поздравил народ с обретением свободы. Одновременно Мустафа Эфенди подчеркнул важность и ответственность каждого в сохранении стабильности и спокойствия в обществе. Выступления других ораторов, в частности офицера и солдата военного гарнизона Шемахи, полные революционного содержания, а также невиданное доселе выражение радости и солидарности всего городского населения, ввергли городского голову Жупранского в такое состояние, что он потерял сознание.

6 марта 1917 г. состоялись первые всеобщие выборы в Шемахинском обществе, которые прошли в достаточно бурной и неспокойной обстановке. Представителями в основном христианского населения выдвигались требования избрать ИК по партийному принципу, с чем не соглашались представители мусульманского населения, в основном не представленного в каких-либо политических организациях, а также духовенство. После долгих обсуждений и увещеваний, наконец, был избран Уездный Исполнительный Комитет из 19 человек, состоящий из 8 духовных лиц, 4 купцов, 3 чиновников, 2 юристов - судебных адвокатов и 2-х членов Городской Думы. Собравшиеся потребовали распустить саму управу и провести новые выборы.

В состав Исполнительного Комитета от мусульманского населения вошли: Мустафа Эфенди Агазаде (губернский казий), Ахунд Аббаскули Абдул Гусейнзаде (городской казий), Мамед Таги Ализаде (член городской думы), Азад бек Годжаманбеков (будущий уездный комиссар), Аббас Саххат Мехтизаде (врач-поэт), почетные горожане Теймур бек Худавериев, Ханкиши бек Кафаров, Ширин бек Сафаралибеков, Ага Зейнал Абдин Атакишиев. От армянского населения в состав Исполнительного Комитета вошли представители армянских церквей – архиепископ Баграт Вардазарянц и армяно-лютеранский пастор Караханянц, армянские деятели Сатурян, Атабекян, а также представители русского населения, русский священник Шемахинской местной команды Иоанн Федорович Богомолов, от молоканского населения Карабанов, представитель военного гарнизона и др. Председателем Исполнительного Комитета был избран бывший член Первой Государственной Думы Мамед Таги Ализаде.

Общественно-политическая жизнь Шемахи заметно оживилась. Стали появляться разные комитеты, советы, общества. Почти всеми основными народами уезда были образованы Национальные советы. Так, очень скоро появились Шемахинский Мусульманский Национальный Совет, Армянский Национальный Совет, Комитет Русского общества гор. Шемахи.

Однако очень скоро возвышенные и радужные настроения в обществе пошли в убыль в силу стремительно набиравших сил экономических проблем, выразившихся в первую очередь в нехватке продуктов питания, а затем и вовсе началом голода. К осени цены на продукты питания, особенно на хлеб и зерна повысились настолько, что среди бедных слоев населения участились смертные случаи от голода. Все это усиливало недовольство и напряженность в обществе. Немалую роль, как оказалось впоследствии, в этом сыграло и действие комиссара Шемахинского Продовольственного Комитета Атабекяна, фактически лишившего Шемахинский уезд той продовольственной помощи, которую он получал из Баку. В ходе расследования данного вопроса представителем Шемахинского Совета рабочих и солдатских депутатов Некрасова, выяснилось, что Атабекян не представил в Губернский Продовольственный Комитет доклад о предоставлении Шемахинскому уезду хлебного зерна в размере 2 миллиона с половиной пуда, о котором он ранее известил местные исполнительные структуры.

Мусульманские деятели, в том числе член Исполнительного Комитета Аббас Саххат считали это действие Атабекяна откровенной провокацией, о чем они открыто заявляли и даже написали в газете. Добившись освобождение Атабекяна с этой должности, тем не менее, городским властям не удалось добиться исправления положения, несмотря на неоднократные обращения в соответствующие структуры в Баку и Тифлисе. История с Атабекяном усилило и без того враждебное отношение активных представителей армянского населения Шемахи против азербайджанцев. Одновременно саботажем мероприятий городских властей, в которой азербайджанцы были достаточно представлены, шла целенаправленная компания по нарастанию антимусульманских настроений в Шемахинском христианском обществе, подогреваемая Армянским Национальным Советом и местной организацией партии «Дашнакцутюн». Распространялись необоснованные слухи о якобы массовом вооружении азербайджанского населения, о том, что они собираются устроить «резню христианского населения», прячут в своих амбарах и складах зерно, чтобы уморить население голодом и т.д. Дело дошло до того, что на своих заседаниях

Совет принимал такие решения, как разделить город на 56 частей, одновременно и неожиданно устроить обыск в целях изъятия оружия и продуктов,или же отправлять в Тифлис своего представителя для получения военной помощи против мусульман. «Бедные мусульмане, - писал Аббас Саххат в эти дни, - Все возвращается в круги своя. Нет ни местной демократической партии, ни активной рабочей партии. Подвергнутые к деспотии в период самодержавия, сейчас они испытывают тоже самое в современной России, поднявшей республиканский флаг».

Как показали дальнейшие события, тревоги мусульман были не безосновательны. После расформирования местной команды и ухода военных сил из города, Совет солдатских и рабочий депутатов также перестал существовать, но перед тем как покинуть Шемаху, весь оружейный арсенал этого гарнизона был передан армянам.   

22 декабря 1917 года Шемахинский Уездный Комиссар получил телеграмму из Кюрдамира о похищении из Кюрдамирского цейхгауза оружия. Было выяснено, что оружие похищено армянами и под конвоем армянского отряда, командиром которого являлся прапорщик армянин Иванов, на нескольких фургонах отправлено в Шемаху. Отряд был настигнут в сел. Ахсу. Армяне отказались вернуть оружие. Возбужденные окрестные крестьяне разгромили фургоны и растаскали оружие.

После этого случая городской голова Теймур Ага Худавердиев созвал в помещении городской управы представителей армян и мусульман с  целью выяснение создавшегося положения. На этом совещании азербайджанские общественные деятели впервые напомнили армянским представителям события 1905 года. Настойчиво подчеркивая, что мусульманское население не желает войны, как не желало ее в 1905 году, лидеры шемахинских мусульман «указали армянам на все их начинания, носившие враждебный характер по отношению к мусульманам».

На упреки и призывы мусульманских представителей прекратить противостояние и восстановить добрососедские отношения «армяне то отмалчивались, то неудачно оправдывались, или же говорили о братских чувствах к мусульманам. Но в их ответах чувствовалась неискренность».

Одновременно азербайджанские общественные деятели: Азад бек Коджаманбеков, Муфтий, Казий, Асаф Шихалибеков, Теймур-бек Худавердиев, Ахунд Джафар-Кули и другие призывали мусульманское население к спокойствию и мирной жизни с армянами и убеждали их, что со стороны армян мусульманскому населению никакая опасность не угрожает. «Армяне пользовались этим». Вместе с тем был создан т.н. Межнациональный Совет, который должен был предотвратить или разрешить какие-либо противодействия и разногласие, возникшие на национальной почве...

Безусловно, как азербайджанская, так и армянская общины Шемахи поддерживали тесную связь с Азербайджанским и Армянским Национальными Советами в Баку и были в курсе сложившегося положения в Баку, где напряженные отношения между различными политическими силами обострялись с каждым днем все больше и больше.

Хронология событий, происходящих в Баку и Шемахе начиная с 1918 г. позволяет утверждать, что существовал единый план и сценарий относительно азербайджанских национальных сил и азербайджанского населения обоих городов и уездов, тщательно подготовленный и целенаправленно осуществляемый большевиство-дашнакским союзом, обосновавшимся в Баку.

Так, во второй половине марта 1918 г. в Шемахе были получены сведения из Баку, что отряд армянских войск от двух до трех тысяч человек и с 60 фургонами оружия и снарядов, включая пушки и пулеметы, под командованием Артамонова, в полном боевом порядке едет на Шемаху...

На другой день (15 марта по старому стилю) в 5 часов утра было получено сведение, что отряд благополучно преследовал через Ангехаран, и направился в сел. Матрасы через Мейсары. Однако спустя час после этого в городе поднялась тревога, что со стороны Мейсары и Матрасы армяне наступают на Шемаху. Началась стрельба из пушек со стороны Матрасы, на что мусульмане, сидевшие в окопах, тоже открыли огонь. «Благодаря тому, что мусульмане не оставляли своей позиции, армяне в этот день не могли занять город. Бой продолжался до 4 часов вечера, видя, что ничего не могут делать, армяне стали отступать на Матрасу. Я не пустил дальше стрелять мусульман, успокоил их, что армяне сдадут все привезенное им оружие в местный гарнизон и этим сегодняшний конфликт кончился» - вспоминал позже Тарлан бек Алиярбеков.

В результате этой перестрелки с обоих сторон были жертвы, однако столкновения на этом не закончились. Событие, повлекшее за собой гибель людей с обоих сторон, в том числе армянского лютеранского пастора Кахраманянца, глубоко омрачило все городское общество, в том числе мусульманское. Среди подожженных домов оказался и дом глубоко чтимого среди мусульман русского врача Сазонова, которого вместе с семьей приютила азербайджанская семья Саламовых. Хотя представители азербайджанских властей – Азад бек Коджаманбеков, Тарлан бек Алияреков и др., объездив город, быстро восстановили порядок и успокоили бесчинствующие отряды мусульманских крестьян, однако вынуждены были признать, что уже «не были в силах их удержать».

Таким образом, азербайджанским властям Шемахи по многим объективным причинам не удалось ни помещать продвижению вооруженного отряда в укрепленное армянское село Матрасы, ни, тем более, разоружить и обезвредить его. В тот же день городской голова Теймур бек Худавердиев получил письмо от архиепископа Баграта с выражением сожаления по поводу печального недоразумения и с предложением собрать Межнациональный Комитет для выяснения положения и примирения. Совещание проходило в доме Лалаева, присутствовали представители всех народов - жителей Шемахи – азербайджанцы, армяне, русские и молокане, грузины. После недолгих разговоров, в ходе которых все участники говорили о необходимости восстановить прежние добрососедские отношения, был заключен мир, который был закреплен в Акте, подписанном духовными лидерами мусульман и армян, а также представителем русского населения. На этом же совещании было решено послать в Матрасы парламентеров для переговоров с представителями отряда. В течение последующих двух дней армяне неоднократно выдвигали разные требования, то по составу парламентеров, то по месту назначения встреч для переговоров, которые каждый раз принимались азербайджанской стороной, но не привели к каким-либо результатам.

На следующий день – 16 марта (по старому стилю) в Шемахе были устроены торжества по случаю заключения мира, состоялось шествие по городу представителей всех наций с музыкой и речами. «Шемахинский армянский епископ Баграт сказал, что «я отдам свою голову на отрез, если с армянской стороны будет какое-либо выступление против мусульман». Примирение было скреплено на бумаге представителями трех наций». «Было объявлено, что нарушители мира будут караться смертной казню. Мусульмане успокоились и радовались. Все вооруженные мусульмане - не шемахинцы, были отпущены по домам».  

17 марта в городе состоялись торжественные похороны убитого два дня назад армяно-лютеранского пастора Кахраманянца. «Похоронная  процессия шла с белыми флагами. Армяне уверяли всех, что никакого вооруженного выступления больше не будет, что между армянами и мусульманами заключен мир». (33) Мусульмане, поверив, что опасность действительно миновала, окончательно успокоились, почти все оставшиеся в городе вооруженные крестьяне покинули Шемаху и разошлись по своим селениям...

На следующий день – на рассвете спящий город был разбужен залпами орудий. Оказалось, что город окружен армянами и молоканами, которые открыли пушечную стрельбу по Шемахе, а в самой Шемахе начался обстрел Нижней мусульманской части со стороны Верхней армянской части города. В это же время армяне пошли на наступление из Матрасов. Шемахинские мусульмане с оставшимся в городе небольшим числом крестьян также взялись за оружие.

Под командованием Шемахинского уездного комиссара, бывшего полковника царской армии Азад бека Коджаманбекова были созданы отряды, которые пытались задержать наступление армян на подступах Шемахи, тем самым, предоставив мирному населению возможность покинуть город. Приглашенные незадолго до этих событий в Шемаху для обучения азербайджанскую молодежь военному делу два турецких офицера также с небольшими отрядами шемахинцев вели бои против Матрасинских армян в долине вдоль Зогалава-чая, и на несколько часов сдержали натиск наступающих войск. Тарлан бек Алиярбеков пытался организовать защиту мусульманской части города.

«Мусульмане держались до 12 часов дня, пока молокане со стороны села Джобаны не ударили им в тыл, открыв при этом стрельбу из пушек. После этого выступления мусульмане растерялись. Когда армяне-горожане заметили растерянность мусульман, они спустились с Верхней части со стороны лютеранской церкви и со стороны «Пиран-Ширвана» в Нижнюю часть и приступили к поджогам домов».

Обстрел Шемахи с двух сторон – армянской Матрасы и молоканской Джобаны продолжался до вечера. К этому времени пожаром была уничтожена самая престижная часть города – «Пиран-Ширван», богатые жилые кварталы принадлежащие мусульманам. Армяне из-за углов убивали всех - покидавших горевшие дома или пытавшихся спасти что-либо из своего имущества. Начались грабежи. К вечеру стрельба из пушек прекратилась, но армянешемахинцы продолжали обстреливать Нижнюю часть.

На следующий день мусульманское население выдало все свое оружие армянам и молоканам, но и после этого поджоги мусульманских домов, грабежи и убийства продолжались еще несколько дней. Улицы были полны трупами мусульман - мужчин, женщин, стариков и детей. Армяне и молокане толпами врывались в дома мусульман, вымогали деньги под угрозой убийства или поджога дома, грабили все ценности, то, что не могли увозить, громили и сжигали, при этом нередко убивали всех попавшихся им в глаза жителей. 

Так, уже в первые дни были полностью уничтожены восемь семейств и убиты сотни мирных мусульман. Награбленное имущество на арбах и фургонах увозили в армянские и молоканские селения.

... Слухи о том, что из Гянджи идет вооруженный отряд на выручку Шемахинским мусульманам заставили армян и молокан в спешке покинуть город. Известный к тому времени русский и азербайджанский политический и общественный деятель, юрист, депутат I Государственной Думы Исмаил Хан Зиадханов лично возглавил вооруженный отряд гянджинцев из нескольких сот всадников, который вошел в сожженную и разгромленную Шемаху, еще не успевшую похоронить своих зверски убитых жителей. Покинувшие город представители мусульманских властей вернулись в Шемаху. Обсудив с ними создавшееся положение, Исмаил Хан вместе со своим отрядом стал преследовать армян и повел наступление на Матрасы. Здесь между азербайджанским отрядом и матрасинскими армянскими войсками завязался бой, в ходе которого армяне оставили Матрасу и отступили в молоканское селение Козлу-чай. Матрасы было взято войсками Исмаил Хана, но не сожжено и не разрушено.

Исмаил Хан вызвал из Козлу-чая представителей молокан, которым предложил выдать армян или же удалить их из селения. Молокане попросили два дня срока, обещав выполнить его условия. Однако через два дня отказались выдавать армян и потребовали, чтобы их пропустили вместе с армянами. Исмаил хан не согласился и двинулся на Козлу-чай. Вступив с армянами в перестрелку, Исмаил Хан убедился, что армянские и молоканские войска превосходят его отряд численностью в несколько раз. Стало известно, что из Баку прибыли новые армянские войска с большим транспортом оружия, противостоять которым отряд Исмаил Хана был не в состоянии, и гянджинцы отступили в Шемаху. Здесь Исмаил Хан собрал народ и предложил всем немедленно оставить город и выехать, кто куда может, предупредив, что ожидается нападение и, что армяне не пощадят никого. Среди населения началось смятение и паника, особенно после отказа Исмаил Хана задержаться в городе хотя бы на день, чтобы народ успел собраться и захватить с собой что-либо из имущества. В ту же ночь Исмаил хан с отрядом уехал из Шемахи, и вместе с ним покинуло город большое число населения, оставив на произвол судьбы свои дома и имущество. В Шемахе осталась в основном беднейшая часть населения, много мужчин, которые отправив свои семейства, не пожелали покинуть свои дома и хозяйства, а также больные, старики, женщины и дети, которым некуда было выехать. Покинули город и некоторые известные представители мусульманского общества Шемахи, тем самым спасая свою жизнь, поскольку, как показали дальнейшие события, все оставшиеся в городе общественные деятели мусульман и представители духовенства были зверски замучены и убиты армянами.

Однако ни в этот день, ни в последующие 3 дня ожидаемого наступление армян не последовало, и обманутые наступившим затишьем почти половина горожан - около трех тысяч человек, ушедшие в соседние селения, Кюрдамир и т.д., вернулись в Шемаху. Прожили они в своем городе всего два, как оказалось, последних дня. В десятых числах апреля в 3 часа дня армянские войска во главе с небезызвестными Степаном Лалаевым и Татовосом Амировым окружили Шемаху и затем как смерч пронеслись по городу. Были разгромлены, разрушены и сожжены до основания все без исключения дома, торговые и гражданские объекты, принадлежащие мусульманам. Город был охвачен пожаром и к следующему утру совершенно уничтожен. Оставшееся в Шемахе население было расстреляно, вырезано и перебито с особой жестокостью. Пытавшихся покинуть город горожан ловили на дорогах и расстреливали там же. При этом не щадили ни стариков, ни женщин, ни детей. Со списком в руках армянские солдаты ходили по домам наиболее известных, активных и богатых мусульман, поджигая их дома и грабя имущество с особым упоением, а а самих хозяев, не покинувших город, убивали на месте, подвергая при этом оскорблениям, пыткам и насилию.

Так были убиты городской глава Шемахи Теймур бек Худавервердиев и почетный гражданин города, известный государственный и общественный деятель, член первой Государственной Думы Мамед Таги Алиев, и много других почтенных и уважаемых жителей Шемахи. С невиданной жестокостью был убит всеми уважаемый Ахунд Джафар-Кули, оставшийся в городе ради своих прихожан, не имеющих возможность выехать. Ахунд был особо известен своими проникновенно-примирительными речами, ему не раз удавалось снять напряжение, возникшее между армянами и азербайджанцами в течение нескольких последних лет. Надеясь на безграничное уважение и почет, которым он пользовался не только среди мусульманского, но и армянского населения, Ахунд Джафар-Кули приютил у себя дома, во дворе своего дома, а также в мечети «Юхарыкала», при которой состоял ахундом, несколько сот женщин и детей, рассчитывая таким образом защитить их от насилия. Армяне ворвались как в дом Ахунда, так и в мечеть, где он закрылся вместе с до 400 женщинами с детьми. Все они были убиты, а сам Ахунд Джафар Кули перед смертью был изуверски замучен: ему выдернули бороду, выбили зубы, отрезали язык, уши и нос.

Шемахинские мечети стали намеренной мишенью армянских погромщиков во время их второго нападения на город. По свидетельству Гаджи ШихГабиба Абасзаде, состоящего ахундом при мечети «Гаджи Касум», до ухода из Шемахи гянджинских войск Исмаил Хана, все мечети и святые места в Шемахе были целы и невредимы. Инициатором уничтожения мечетей, вместе с собравшимися там жителями Шемахи, в основном женщин и детей, был Степан Лалаев.

Родившийся и выросший в Шемахе этот отпрыск известного богатого рода Лалаевых хорошо знал обычаи и традиции мусульман, как правила искавших убежище в «Доме Аллаха» во время грозящей опасности – войн, вооруженных столкновений и т.д. Именно его, хорошо известного многим шемахинцам своенравного армянина, с Кораном в руках встречали оставшиеся в городе жители - мусульмане, прося пощады. И по его же приказанию армянские солдаты загнали этих жителей в уже переполненные мечети Шемахи, заперли и предали огню. Окружив мечети, солдаты Лалаева расстреливали всех пытавшихся выбраться и как-то спастись. По мечетям стреляли также залпами орудий, и Степан Лалаев сам командовал одной из этих акций.

Таким образом, все культовые здания Шемахи, в том числе соборная пятничная «Джума мечеть» и 13 приходских мечетей в мусульманских кварталах Калабазар, Шихминас, Юхарыкала, Имамлы, Шапурлы, Талыш, Мейданлы, Ардабилли, Ахчи и др. были сожжены и разрушены. «Джума-мечеть» была гордостью шемахинцев и особо дорога мусульманам не только как святыня и место молитвы, но также как памятник древности. Построенная в 743- 744 г., она выдержала несколько землетрясений, получая небольшие повреждения, которые каждый раз восстанавливались горожанами. Кроме мечетей были разгромлены святые места: «Имамзада» с гробницей местного Ахунда МирМехти-Аги и святые места при трех мечетях в отделении Юхарыкала с гробницей Ахунда Ага-Сеид-Алия.

Весть об этой чудовищной расправе над мусульманским населением Шемахи, в результате которой заживо погибли в огне более 2000 человек, в основном женщины и дети, долетела по всем городам и уездам Азербайджана, вызвав ужас и негодование не только среди мусульман, но и всего населения.

На следующий день в Шемаху прибыли молокане из соседних селений и увели оставшихся в живых около 500-600 женщин-мусульманок с целью их спасения в молоканское сел. Кыз-мейдан. По настоянию армян все они, как пленные, были отправлены в Баку, половина из них умерла по дороге от голода, холода, страха и перенесенных переживаний. Все плененные шемахинские женщины были освобождены только после взятия Баку в сентябре 1918 г. турецко-азербайджанскими войсками.

Впрочем, Степан Лалаев «щадил» молодых красивых девушек и женщин, запретив своим солдатам их убивать. По приказу Лалаева солдаты уводили молодых мусульманок в его собственный дом, раздевали их, насильно спаивали, заставляли танцевать под звуки зурны, затем насиловали, после чего одних убивали на месте, а других сбрасывали с высокого балкона на улицу, где они и разбивались. Всеми этими оргиями руководил сам Степан Лалаев, который лично насиловал и убивал. Из всех обесчещенных жертв Лалаева удалось спастись лишь семи девушкам.

Степан Лалаев, которому в 1918 году было 27 лет, был сыном шемахинца Балабека Лалаева, ярого дашнакцакана и националиста, активного участника армяно-азербайджанских столкновений 1905 года, убитого вместе с женой во время этих же событий в Баку. Какие бы чувства мести не владели душой будущего чудовища все эти годы, тем не менее, Степан Лалаев преуспевающе жил в своих имениях в Шемахе и Баку. Отслужив небольшое время в Российской армии, он в 1917 г. вернулся в Баку и вел более чем праздную и разврат ную жизнь, «пьянствовал с Бакинским градоначальником», знал и был вхож во все элитные семьи разных национальностей Баку и Шемахи, близко дружил с отдельными членами семей мусульманской знати и поддерживал отношения со многими представителями средних сословий. Не случайно, его как лично, так и в лицо знали многие жители этих городов и опознавали во время Бакинских и Шемахинских событий. При своем особом нраве, он вместе с тем активно участвовал в деятельности партии Дашнакцутюн и Армянского Национального Совета, справившись с той ролью, которая была ему отведена этими организациями в предстоящей резне мусульманского населения этих городов. Во время первого нападения армян и молокан на Шемаху – в конце марта 1918 г. Степан Лалаев был в Баку, где одновременно с Шемахой, происходили невиданные по масштабу азербайджанские погромы. Руководимые С.Лалаевым вооруженные отряды, состоявшие исключительно из армян, являлись основными зачинщиками и участниками неимоверных зверств и ограблений в отношении мусульманского населения Баку, особенно в центральных кварталах города, где проживали знатные и имущие слои мусульман. С. Лалаев не только руководил этими отрядами, но и лично убивал, резал, истреблял людей, нередко своих знакомых.

Однако, как показали последующие события, не насытившись кровью, пролитой в Баку, Степан Лалаев в зверствах и бесчинствах в родной Шемахе превзошел уже сам себя. Во многом «благодаря» именно его невероятной жестокости и извращенной фантазии всего лишь единичным жителям Шемахи удалось как-то выбраться из города и рассказать о происходящих в эти дни трагических событиях. По свидетельству этих людей стали известны, какими криками сопровождал свои деяния в Шемахе Степан Лалаев: « «Надо вырезать всех мусульман, оставив для памяти только несколько человек на выставку»; Я слышал своими ушами крик его о том, что он должен еще убивать, ибо за кровь отца своего он еще не отомстил»; «он громко заявлял, что должен убить столько мусульман, сколько было волос на голове его отца»…

Однако в Шемахе свирепствовал не только С.Лалаев со своими солдатами. Здесь следует упомянуть местных предводителей Шемахинских армян, главных организаторов и руководителей как первого, так и второго погромов, учиненных в городе. Большинство шемахинцев хорошо знали о деятельности этих людей и называли их имена: Аршак Гюльбандов - начальник почтовотелеграфной конторы и его сын - офицер, Гавриил Караогланов – бывший помощник Шемахинского уездного начальника, Михаил Арзуманов - владелец аптекарского магазина, Атабеков - бывший уездный комиссар, Хачанов - бывший Пристав в Шемахе, Иванов-Иванянц Енок - владелец галантерейного мусульманского населения в уездах Азербайджана магазина и его сын Аршак, Петросянц - владелец бакалейного магазина, Самвел Долиев и Ованес, - парикмахеры, Агамолов - инструктор по виноградарству из Карабаха, братья Владимир и Мамикон Долиевы, Карапет Караманов, жители сел. Матрасы Герасим и Сандрик Агриевы и др.

Не менее беспощадны армяне были к своим соплеменникам, которые пытались помочь своим знакомым или соседям мусульманам. «Мы,  русские, при содействии армянина шемахинца Исая Арутюнова спрятали Кишибекова, его мать, брата и племянника, а также Габиба Ахмедова, харчевника Мешади Алия, сына его и мать в подвале дома названного Арутюнова. Армяне уже после сдачи мусульман 18 марта объявили, что будут расстреливать тех армян, которые скрывают мусульман. Около 2 час. пополудни я видел, как Арутюнов бледный и испуганный бежал домой. На вопрос что с ним случилось, он ответил, что армяне хотели заколоть его штыками за то, что у него скрываются мусульмане, и просил меня взять к себе Кишибекова и других. Я не мог исполнить этой просьбы, так как квартира моя была переполнена. Решено было перевести их в пустой дом Еганова, куда вечером мы тайно перевели их. Пищу доставили им тайно в ведре под видом, что ходят за водой…. Часа чрез три мы узнали, что всех несчастных расстреляли возле сада Тер-Ованесова...».

Упомянутый в свидетельстве Пантелеймона Пугачева Агакишибеков, убитый вместе с семьей армянами, был помощником начальника  почтовотелеграфной конторы, т.е. того самого Аршака Гюльбандова. Позже будет доказана вина Гюльбандова, специально направившего армянских солдат в дом, где укрывались с помощью русских несколько мусульман, в том числе его хороший знакомый и коллега, которым не удалось избежать смерти из-за предательства человека, которого считали одним из лидеров армянской общины Шемахи.

Особую же роль в Шемахинских событиях, как мусульмане, так и христиане отводили армянскому архиепископу Баграту. Многие шемахинцы, в том числе представители мусульманского духовенства и знати, считали Баграта идейным руководителем шемахинских армян, выступивших против мусульманского населения. Имя архиепископа Баграта в разных контекстах часто упоминалась шемахинскими мусульманскими деятелями, которые тесно контактировали с армянами, прилагая все усилия, чтобы предотвратить надвигающуюся опасность. Некоторые из них открыто заявляли, что Баграт обманывал мусульман, ведя «двуличную политику» и являлся «главным руководителем выступления армян против мусульман - шемахинцев и всех несчастий, постигших последних».

Истинное лицо архиепископа Баграта, после этих событий окончательно обосновавшегося в Баку, раскроется очень скоро, когда наступит время все же объяснить причины массового уничтожения мусульманского населения в Баку и Шемахе в марте -апреле 1918 г. И тогда предводитель Шемахинской и Бакинской Армянской епархии епископ Баграт Вардазарянц, по совместительству почетный председатель Армянского Национального совета, совершенно «забыв» о сожженной дотла, уничтоженной и опустошенной Шемахе, станет строчить письма по разным миссиям и адресатам, обвиняя в Бакинских событиях большевиков и мусаватистов, которые боролись за власть, при этом громко заявляя о «спасительной» роли Бакинских армян, якобы спасших в Баку жизнь 20.000 (!) мусульман. Впрочем даже эти объяснения последовали не сразу после мартовских событий в Баку, когда армянское население, почувствовав себя победителем, открыто поздравляло друг друга, армянская знать устраивала балы, а «известная армянская благотворительница из семьи Адамовых, послала в одно благотворительное общество голову сахара, объяснив, что еще раньше обещала пожертвовать эту голову в тот день, когда будут вырезаны мусульмане».

«Отрезвление» пришло после освобождения Баку турецко-азербайджанскими войсками 15 сентября 1918 г., и происходящих в эти дни кровавых событий, когда вновь столкнулись армяно-азербайджанские силы: на этот раз оставленные своим командованием на произвол судьбы тысячи армянских солдат и пережившая мартовские трагедии часть местного мусульманского населения, переполненная чувством гнева и отмщения. В городе воцарился хаос. Существует множество документов о том, что даже после падения «христианского Баку» т.е. 16-18 сентября армянские банды не прекращали грабить, убивать, сжигать, как в окрестных деревнях, так и в мусульманских кварталах Баку...

Остается добавить, что во время двух азербайджанских погромов – в конце марта и середине апреля 1918 г. – в городе Шемахе было убито от 8 до 10 тысяч человек-мусульман. Сами шемахинцы называли приблизительно такие цифры: «В течение пяти дней это продолжалось, и погибло около 2 тысячи мусульман, и было сожжено около 150 домов мусульман. Мертвых и раненных я видел лично в лазарете мусульман, устроенном в нижней части города в здании школы. Затем армяне очистили мусульманскую часть города и ушли в армянскую часть, когда узнали, что к Шемахе приближается Исмаил Хан».

Как следует из документа, 2000 горожан были убиты во время первого штурма города, т.е. еще до прихода Гянджинских войск. Эта цифра упоминается и в другом документе: «За эти пять дней они убили около двух тысяч мусульман, и если бы они не узнали, что в Шемаху идет Исмаил Хан из Елизаветпола, то они тогда же перебили бы всех мусульман в Шемахе и уничтожили бы весь город». В свидетельствах шемахинцев приводятся приблизительные цифры также об убитых жителях-мусульман города, во время его второго штурма: «Числа 7 апреля армяне вновь ворвались в Шемаху и вырезали население 8 тысяч мусульман и уничтожили все имущество, разграбив предварительно движимое имущество»; «Дней через восемь из Баку прибыл в Шемаху большой отряд армян во главе со Степаном Лалаевым и Амировым, которые совершенно уничтожили весь город и перебили приблизительно до 8000 мусульман; были убиты главным образом женщины, дети и старики, потому, что более сильные мусульмане все убежали из города».

В отличие от сельских жителей, точный подсчет убитых-шемахинцев оказался не возможным из-за расселения оставшихся в живых горожан по разным городам и уездам Азербайджана, большинство из которых так и не вернулось в свой разрушенный до основания родной город, за отсутствием возможностей для его скорейшего восстановления. Ярким примером сказанному, служит цифра о численности всего населения города Шемахи в 1921 году – всего 1700 человек.

В результате погромов, гор. Шемаха, состоящая из 4-х тысяч ( в других источниках - 5 тысяч) домов, была полностью сожжена и уничтожена. В городе не осталось ни одного целого строения, кроме незначительно поврежденного здания городского реального училища и 3-4 жилых домов на Верхней - армянской части, а также совершенно не пострадавших православного и армянского церквей. Следует отметить, что большинство армянских домов в Шемахе были сожжены самими армянами как во время отступления из города перед наступающими отрядами Исмаил Хана Зиатханова, о чем свидетельствовал сам Степан Лалаев, также перед наступлением турецко-азербайджанских войск, чтобы они не достались «туркам». Помимо жилых кварталов, в городе были разгромлены и уничтожены все мечети, все общественные здания, все базары, сотни торговых объектов, амбаров, мельниц, шелкопрядильные и красильные фабрики, заводы по изготовлению табака, спичек и другие гражданские объекты.

Трагическая участь, постигшая десятки тысяч жителей городов Баку и Шемахи в марте 1918 г. не обошла стороной и население более ста мусульманских селений Шемахинского уезда. Разбросанные по горам и низменностям десятки азербайджанских деревень, не смотря на редкие и отчаянные попытки их жителей защититься, в целом оказались беспомощными и бессильными перед полчищами знакомых и незнакомых армян, а также, как не прискорбно было им признаться, других соседей - молокан.

К началу 1918 г. в Шемахинском уезде было 229 селений.(104) Из них 196 – азербайджанские, 21 – армянские, 11- русские и молоканские, 1 – еврейское. Среди азербайджанских селений было несколько кочевья, а 2 селения (Мири-кенд и Талыш Мелик-Умуд) было со смешанным – азербайджано-армянским населением. По числу домов и жителей, селения заметно отличались между собой: существовали как крупные, с населением более 2 и 3-х тысяч с лишним человек, так и совсем небольшие – из 15-20 домов с 100-150 жителями. Все они вели свое хозяйство, занимаясь в основном хлебопашеством и животноводством, растили детей, поддерживали добрые отношения со своими соседями, в том числе армянами и молоканами, строго придерживались своей религии, при этом являлись законопослушными гражданами, в общем, жили обычной мирной жизнью.

Погромы в мусульманских селениях Шемахинского уезда начались одновременно с гор. Шемахой и продолжались с конца марта посередине июля 1918 г. За все это время население 110 азербайджанских сел подверглось тотальному насилию со стороны армян и молокан. Остальные мусульманские селения остались вне «внимания» погромщиков во многом из-за своего географического положения – размещения на слишком высокогорной местности.

Только 5 селений из 110 избежали разгрома и пожара, население понесло только человеческие и материальные убытки (Калейбугурт, Курузма, Мальгам, Чаган-Верхний, Чаган-Нижний). Более ста селений, в том числе и кочевья, были полностью или же частично сожжены и разгромлены. Во всех подвергшихся нападению селениях были убиты ни в чем повинные, безоружные и беззащитные люди, в том числе, старики, женщины, дети, больные и немощные. Были селения, потерявшие почти половину или треть своих жителей: Так, в селении Наваги было убито 955, Дильман – 585, Кубалы Бала-оглан- 535, Ахсу – 500, Кельва- 500, Багирли – 370, Маразали – 300, Тирджан - 360 и т.д., мирных жителей. Число умерших от холода, голода и болезней во время многомесячных скитаний в горах, лесах, степи, и даже среди беженцев, заполнивших города и селения других уездов, намного превышало число убитых во время самих погромов, достигая несколько десятков тысяч. В числе умерших от пережитых ужасов и болезни шемахинских беженцев был также известный азербайджанский поэт и просветитель Аббас Саххат.

Все это еще раз подтверждает истину, что нападение на Шемаху и последующие за ним события не были результатом спонтанно сложившихся обстоятельств, а являлись следствием заранее задуманной и планомерно осуществляемой политики, разработанной далеко за пределами самой Шемахи.

В конце апреля и, особенно в мае началась новая волна нападений на мусульманские селения, притом по одному тому же сценарию: внезапно и ранним утром на рассвете. Нападали в основном армянские отряды, состоящие из жителей соседних армянских селений и солдат, но были и смешанные – армяно-молоканские банды. Жертвами же оказались в большинстве своем селения Кошунского полицейского участка – Сураханы, Тирджан, Заргова, Сардагар, Ханкенди. Шабиян, Мачахи, Келфарадж, Таглибиян, Кюрдиван, Мюджи, Пир-Кара-Чуха, Зейва, Нуран, Гаджиман, Кельва, Хатман и др. Среди опознанных и названных армян из числа нападающих стало фигурировать уже имя Степана Лалаева. «Спустя несколько недель Шемахинского события, человек 100 солдат, состоящих из армян и молокан, во главе с Степаном Лалаевым, …пришли в наше местечко, нас собрали в одно место. Степан же Лалаев объявил нам, что он теперь является царем нашим и при чем наше имущество, и мы всецело принадлежим ему. Приказал собрать наш скот, имущество и деньги и направили нас в сел. Чухур-Юрт. Но в лесу приказал он солдатам расстрелять нас. Всех начали солдаты расстреливать. Нас спаслось четыре человека бегством».

Частое упоминание имени Степана Лалаева в свидетельствах Шемахинских крестьян свидетельствует, что «деятельность» этого прославившегося своим изуверством и жестокостью «борца за правое дело армян» не ограничивалась большими городами, будь то Баку или Шемаха. Степан Лалаев появлялся то в одном, то в другом селении Шемахинского уезда, и даже на дорогах. Селения Шемахинского уезда были окончательно освобождены в середине июля 1918 г. Учитывая наличие разрозненных вооруженных армяно-молоканских отрядов, все еще бесчинствующих в мусульманских селениях, отдельным турецким частям, остановившимся в Шемахе и занимающимся наведением порядка, пришлось непосредственно водворять азербайджанских крестьян в их селения.

Таким образом, за март-июль 1918 г. более 100 селений Шемахинского уезда были сожжены и разгромлены, а жители 110 селений пострадали от нападения армяно-молоканских банд. Некоторые из них подверглись неожиданному и коварному нападению, и лишь изредка могли оказать сопротивление. Жители отдельных селений, добровольно сдавшие свое оружие армяно-молоканским отрядам и обнадеженные ими, что после этого их не тронут, оказались застигнутыми врасплох и вследствие этого также понесли огромные жертвы и испытали невероятные мучения. Население нескольких селений спасалось бегством при приближении врагов и отступало под обстрелом с далекого расстояния. Население других селений, оставив свои села, уходило заблаговременно до прихода армян или молокан, или тех и других вместе. Однако, во всех случаях азербайджанское население селений Шемахинского уезда понесло огромные человеческие и материальные потери, не говоря о невероятно тяжелом моральном и психологическом ущербе.

Общее число погибших сельских жителей - только убитых во время нападений и в плену - составляло 10.341 человек, из них 4359 женщины и дети. Число умерших от холода, голода и болезней во время многомесячных скитаний в горах, лесах, степи, и даже среди беженцев, заполнивших города и селения других уездов, намного превышало число убитых во время самих погромов, достигая до нескольких десятков тысяч.

Из книги: «Шемаха. Март-июль 1918 г. Азербайджанские погромы в документах». Составитель: доктор исторических наук, проф. Солмаз Рустамова-Тогиди. Том I. Город Шемаха. - Баку, 2013, 880 стр.