“Горжусь тем, что я азербайджанец”

Гейдар Алиев
03.09.2015, 11:15
3722

Хуршидбану Натаван (1832-1897)

A- A+

Одной из ярких звезд небосклона культурной жизни Карабаха XIX века, безусловно, является Хуршидбану Натаван, дочь последнего карабахского хана Мехтигулу-хана.

Она родилась в 1832 году в Шуше, получила домашнее образование, проявляла интерес к поэзии и музыке с раннего детства, говорила на нескольких восточных языках. В 1850 году она начала писать стихи в традиционном восточном жанре.

В 1872 году основала литературное собрание «Меджлиси унс» («Собрание друзей»), объединивший талантливых поэтов и литераторов, а также музыкантов и певцов. После основания меджлиса она приняла псевдоним "Натаван" ("беспомощная", "одинокая") и успешно руководила им до конца жизни. Секретарем меджлиса был выбран Мирза Рагим Фана. Членами меджлиса были поэты Мирза Абдул Шахид, Мирза Гусейн Салар, Ибрагим бек Азер, Абдулла бек Аси, Мирза Мухаммед Катиб, Мирза Исмаил Саррадж, Мир Мехти Хазани и Ага Гасан Юзбашев. "Меджлиси унс" завоевал большой авторитет во всем Азербайджане. В период расцвета в меджлис входило около тридцати  членов. На заседания меджлиса часто приглашаются известные шушинские певцы и музыканты.

С ним поддерживали связь меджлисы Баку и Шемахи, поэты других городов. Под влиянием "Меджлиси унс" в Шуше под руководством Мир Мохсуна Навваба создается еще один меджлис "Меджлиси фарамушан". Члены его впоследствии войдут в состав "Меджлиси унс". Создаются литературные меджлисы в Шемахе ("Бейтус-сафа"), в Баку ("Маджмауш-шуара"), в Ленкоране ("Фоджул- фусаха").

Сама Натаван была искусной поэтессой и художницей, прекрасно вышивала. Сохранились ее рукописи с газелями, рисунки и вышивки. Она известна не только своей поэзией, но и благотворительной деятельностью. В организованных ею меджлисах могли принять участие талантливые люди вне зависимости от сословного положения. Многие молодые поэты, певцы и композиторы состоялись именно благодаря поддержке Натаван. Современники припоминают случай с молодым слугой Шукюром, прислуживающим на меджлисах. Кто-то из гостей слышал, что юноша обладает красивым голосом и сочиняет стихи, его попросили спеть. Шукюр спел и заслужил похвалу. Тогда гости попросили его продекламировать стихи собственного сочинения. Юноша прочел газели и с этого момента стал не слугой, а равным участником литературного меджлиса и членом ханской семьи. Натаван взяла его под свою опеку, занялась обучением талантливого парня, в дальнейшем тот стал управляющим делами ханского двора и остался в истории как Ханалыг Шукюр -  один из известных азербайджанских ханенде (исполнитель мугамов).

Немало талантливых молодых людей получили образование на средства Натаван; если у человека было дарование — оно находило поддержку и развитие. Известна история с композиторами Узеиром и Зульфикаром Гаджибековыми, которые с ранних лет были опекаемы ханской дочерью. Благодаря настоянию Натаван, братьям Гаджибековым удалось получить образование в Горийской семинарии (Грузия).

«Меджлис» Натаван отличался еще и тем, что там собирались как мужчины, так и женщины. Собственно, это был единственный меджлис в XIX веке, которым руководила представительница слабого пола. В этом смысле карабахское общество, переживающее золотой век, было более открытым.

Не случайно известный французский писатель Александр Дюма, путешествуя по Кавказу, в 1858 году в Баку встретился с Хуршидбану Натаван и ее мужем князем Хасаем Уцмиевым. Позже, в книге «Путешествие на Кавказ» Дюма напишет о Натаван и ее супруге как о ярких, глубоко образованных, современно мыслящих людях.

Статус наследницы карабахского хана способствовал лидирующей позиции поэтессы в общественно-политической жизни. То, что женщины в Карабахе были более свободными, меджлисы - демократичными, а земля полнилась талантами — во многом заслуга именно Хуршидбану Натаван. Благодаря ей в 1873 году была решена главная проблема водоснабжения Шуши. Был сооружен водопровод, на что из личных средств ханской дочери было выделено 100 тысяч рублей. По ее инициативе строились дороги и школы, созданы реальное училище, мечеть, общественная баня и бузхана (специальное вместительное подземное помещение –холодильная камера - для хранения льда и продуктов).

Примечательна история со строительством дороги к мечети в Биби-Эйбате (предместье Баку). Натаван долгое время мечтала о сыне, с этим желанием она совершила паломничество в мечеть, добраться до которой можно было только по морю, на пароходе. Через год у ханской дочери и ее супруга родился сын Мехтигулу (впоследствии известный поэт Мехтигулу хан Вафа). В благодарность Натаван проложила дорогу до Биби-Эйбатской мечети.

После размолвки с князем Уцмиевым Натаван втрично в 1869 году вышла замуж за Сейида Гусейна из Шуши – выходца из простонародья. От него родила второго сына, который в юном возрасте (в 16 лет) ушел из жизни. Эта утрата изменила жизнь и философию творчества Натаван. Если ранее ее поэзия изобиловала любовью к жизни, мечтами о счастье, то после трагического события создавались печальные лирические стихи, посвященные сыну.

Успокаивала себя женщина рисованием и вышивками, посвящая им все больше времени. Страдания надломили здоровье Натаван, она часто ездила на лечение в Тифлис, где сблизилась с представителями кавказской интеллигенции, везде оставляя о себе блестящее впечатление.

Последние годы своей жизни Натаван провела в Шуше, почти все состояние ее в силу разных причин истощилось. Но при этом она до конца дней мечтала претворить в жизнь большие планы: проектировала дороги, думала о строительстве общественных заведений. Болезни и материальные трудности помешали ханской дочери завершить часть задуманного, но даже то, что она успела сделать, внесло весомый вклад в культурную, экономическую и политическую жизнь не только Карабаха, но и всего Азербайджана.

Когда поэтесса скончалась в октябре 1897 года. Народ нес катафалк с ее телом на руках несколько километров - от Шуши до Агдама, где находился семейный склеп – на кладбище Имарет.

* * *

Сыну моему

 

Мой сын, разлуки злой огонь вздымается во мне.

Душа, как слабый мотылёк, горит на том огне.

Как в каждой песне соловья о розе есть.

Так в каждом возгласе души, гремящей в тишине.

Порыв печали и тоски, и скорби о тебе

Звучит и в темноте ночей, и в лучезарном дне.

 

Когда-то юноша Меджнун Лейли свою искал,

Так ищет и тебя моя безумная тоска.

Она, мечтая о тебе и о твоём лице,

Бредёт по остриям камней, по водам и пескам.

И слава о твоей красе не сходит с уст моих,

Как не смолкает плеск волны у прибережных скал.

 

И жил каменотёс Фархад, и гору он долбил,

Чтоб за горой увидеть ту, которую любил.

И сотню неутешных лет в страданиях провел.

И для того, чтоб ты, мой сын, опять дышал и жил, –

Страдать не месяц и не год, а сотни тяжких лет.

Аббас, у матери твоей достанет верных сил.

 

О, как туманна жизнь моя, как дни мои длинны!

Не вижу солнечного дня и молодой луны,

Мне помнится цветущий сад, свидание с тобой,

Душа парила, как орел в просторах вышины.

Но дикий вихорь крылья ей навеки надломил,

Любви моей не пощадив, не видя седины.

 

О, было б лучше, если б я всю жизнь была слепой,

Не любовалась бы твоей небесной красотой!

Как рано высох светлый ключ, и кипарис увял!

И вот, мой мальчик, ты лежишь в земле, в траве густой.

И только камень говорит о том, что это – ты.

А солнце яркое горит над каменной плитой.

 

Увидеть бы тебя на миг счастливым женихом,

Чтоб ты, потупившись, глядел в смущении кругом.

Отдать бы очи навсегда за взгляд твоих очей.

Не может сердце ни на миг подумать о другом.

Живу я в тесном уголке печали и тоски,

И слезы Натаван текут прозрачным родником.

 

Газели

 

Когда огнём объят мотылёк, когда он горит в огне –

Он рад: страданьям срок истёк, все муки сгорят в огне!

 

Лишь ночь придет, свечу запалит, – летит он и говорит.

«Соперник, знай, мой удел жесток, но пусть я сгорю в огне».

 

Пылает свеча, все ярче свеча, упреки ей нипочем –

Два нежных крыла – живой лоскуток, – сгорит мотылёк в огне.

 

Лишь преданность в сердце, и страха нет.Короткого счастья миг.

Не только заря окрасит восток – сгорит мотылек в огне.

 

Неверность свечи узнал мотылёк, но рвется он вновь к свече.

Уже избавления час недалек, разлука сгорит в огне.

 

Минула разлука, любовь – с огнем и крылья с огнем слились,

Ни стона, ни вздоха – какой в них толк, – а сердце горит в огне.

 

Больна Натаван, томится в жару, тоска ее сердце жжет, –

Будь терпеливым, мой мотылек, стойко держись в огне!

 

* * *

Как небеса, ты расцвела, фиалка,

Ты все поля себе взяла, фиалка.

 

Зачем ты роскошь цветников отвергла,

Зачем поля ты предпочла, фиалка?

 

Ты шелестишь, как будто боль и старость

Ты в юности перенесла, фиалка.

 

В тебе весна влюбленность пробудила –

Любовь всегда грустна была, фиалка.

 

Мне кажется, что локонов любимых

Ты нежный запах донесла, фиалка.

 

* * *

           

Лучше б и меня не стало и тебя, о мир двуликий,

Боже, да не будет в мире сердца путах, в тайном крике.

 

Лучше сердце бы не тлело от разлуки и блаженным,

И счастливым бы не стало от любви моей к владыке.

 

Лучше б тоски ослепнуть, твоего не видеть стана, -

Кипариса, чтобы стан мой не сгибало болью дикой.

 

Лучше не было бы моря, океана слез бездонных,

Чтоб росинки не сверкали на ее прекрасном лике.

 

Лучше не было бы розы и гулянья в гюлистане,

Чтоб шипы ее мне сердце не кололи, словно пики.

 

Лучше б не было Египта и величия Ягуба –

Чтоб не знал он униженья, не влачил беды вериги.

 

Лучше не было бы пира, многолюдного базара,

Чтоб с Юсифом не встречалась Зулейха на этом рынке.

 

Лучше б не было колодцев и темниц, и караванов,

Чтоб не видели Юсифа в миг его тоски великой.

 

Лучше б не было ни плача, ни разорванного сердца

Натаван, чтоб не истаять в безутешном этом мире.

 

* * *

 

Мне сердце губит расставанье, и потому я плачу.

Всем видно это состоянье, и потому я плачу.

 

Невыносимо мне терпеть разлуку до конца,

Но недоступно мне свиданье, и потому я плачу.

 

Что ж, сердце, радуешься ты мучениям своим?

Есть, видно, радость и в страданье, и потому я плачу.

 

Опять соперницу почтил он милостью своей,

А я в забвенье, как в тумане, и потому я плачу.

 

И пусть отрадно мне стенать, томясь в разлуке с ним.

Но ни к чему мое стенанье, – и потому я плачу.

 

Я, немощная Натаван, в разлуке пропаду,

Коль друг мне протянет длани, – и потому я плачу.

                                  

* * *

           

Цветник, где розы пламенеют, – подобье ада без тебя.

И все цветы грозят шипами, – мне их не надо без тебя.

 

В неверном этом подлом веке – и сладкоречье райских птиц.

И мед, и сахарные яства страшнее яда без тебя.

 

Скажи, о соловей мой нежный, зачем отрекся от меня?

Тебя, как горлинка зову я: ах, нет отрады без тебя!

 

Свидетельствуй, мудрец Ханан, – нельзя, чтобы любовь

Свои иных времён Юсиф, его двойник, покинул.

 

Не в силах скорбная душа в разлуке быть с тобой,

Возможно ли, чтоб тело – дух, как лёгкий блик, покинул?

 

Тот, кто влюблен и любит жизнь, из жизни не уйдет

Немыслимо, что этот мир, что так велик, покинул.

 

Покой моей души, покой ты отнял у души.

И вот, бессильна Натаван, а в сердце крик: покинул!

 

На фото: Натаван с сыном Мехтигулу и дочерью Ханбике

 

Новости
Выбор редактора